Вакханка - Страница 23

— Спасибо!.. Вы истинный друг. И я этого вам никогда не забуду. Не сердитесь же на меня. Право, я так несчастна! — едва нашла в себе силы договорить девушка и заплакала совсем бессильными детскими слезами.

— Вы знаете, Тишинский сделал мне предложение сегодня, — сказала она матери, проводив их гостя, ледяным тоном.

— Ну и что же?.. Ты согласилась, конечно? Такая партия, и теперь особенно, для тебя находка, — произнесла с замирающим сердцем Анна Игнатьевна, впиваясь в лицо дочери разом загоревшимися глазами.

— Я ему отказала, потому что люблю другого… И вы знаете это. К чему же подобная комедия! — отчеканила каждое слово Клео, с откровенной враждебностью глядя на мать.

У Анны Игнатьевны подкосились ноги… Последняя надежда на спасение дочери исчезла из ее сердца.

XVI

Снова, как и три месяца назад, поднимается Анна Игнатьевна на деревянное крыльцо братниного дома. Но сейчас она одна. Клео заперта на ключ дома в своей комнате.

С той минуты, как Орлова-мать услышала категорический отказ дочери выйти за Тишинского, тревога с новой силой охватила молодую женщину. Прошло Успение, начались репетиции в театре. Приходилось теперь ежедневно отдавать все свое время службе. А поведение Клео требовало, между тем, неотступного надзора. К тому же Анне Игнатьевне удалось перехватить несколько писем от Арнольда к ее дочери, переданных Нюшей, и это окончательно испугало ее. Нюшу она, разумеется, тотчас же рассчитала, а Клео пригрозила в случае повторения отправить на Каму в лесное имение одного из ее дядей.

Самою же Анной Игнатьевной овладело теперь какое-то религиозное настроение. Она целыми днями молилась у себя в молельне. Ежедневно ездила к ранней обедне… Простаивала ее, забившись куда-нибудь в угол, со слезами экстаза, ударяя себя в грудь, шептала, исступленно впиваясь глазами в образ, — Господи — Наставник Преблагий — спаси! По милости Твоей спаси юницу свою Клеопатру. Не попусти, Господине Всемогущий, опутаться ей сетями дьявольскими, избавь ее от сатаны… Наумь, вразуми, что делать, Господи! — И никогда, казалось, не любила она так сильно, всей душой дочь.

В один из таких молитвенных экстазов Орлова вспомнила о племяннице Христине. Вот кто может помочь ей, ее Клео. Если та кого-либо и уважает, если и считается с чьим-либо мнением, то только с Христининым, искренне почитая ее чуть ли не за святую.

«Да, конечно, Тинушка поможет спасти ее бедную заблудшую овечку, ее потерявшегося рыженького Котеночка», — со слезами умиления говорила себе мысленно Орлова, направляясь к Снежковым.

Избегая встречи с братом, она прошла в келейку племянницы. На ее счастье Христина оказалась здоровою. Бледная, худая, сухонькая, она с застенчивой улыбкой встретила тетку на пороге своей горницы и поцеловалась с нею трижды со щеки на щеку.

И вот, элегантная, изящная Орлова с плачем опустилась к ногам простенькой Христины и обняла ее колени, лепеча сквозь слезы и всхлипывания свою просьбу, свои признания…

Девушка выслушала все от слова до слова, нимало не удивляясь, по-видимому, этой необыкновенности.

— Хорошо, тетечка, я сделаю все от меня зависящее, чтобы уговорить сестрицу забыть того изверга и начать новую честную жизнь, — прошептала она. — И если Клеопушка послушает меня, недостойную рабу Господню, я буду счастлива помочь вам обеим, чем могу.

— Тогда поедем со мною, Тинушка.

— Ваша воля, — тихо согласилась девушка и стала одеваться.

Переговорив с Авдотьей Тихоновной и пообещав ей еще до обеда доставить домой племянницу, Анна Игнатьевна с облегченным сердцем повезла последнюю к себе на Кирочную.

Анна Игнатьевна так стремительно вошла в комнату, что Клео не успела спрягать письма Арнольда, присланного ей две недели тому назад, которое она перечитывала ежедневно. И Орлову поразило сейчас выражение недетского горя в этом еще полудетском личике. Острая игла жалости пронзила материнское сердце.

— Дитя, дитя, ты страдаешь. Бедная моя детка, поделись же со мною твоим горем!.. Ведь я же друг твой, Клео, твой единственный, преданный тебе друг. Приди ко мне, моя деточка… Открой мне свою душу, — говорила дрожащим голосом женщина, широко раскрывая объятия навстречу Клео. Но та с недоброй улыбкой только покачала головой.

— Если ты действительно друг мой, мама, отдай же меня ему… — произнесла она, твердо и с вызовом глядя в глаза матери.

Краска гнева залила смуглые щеки Орловой.

— Никогда, слышишь ли! Никогда не будет этого! И думать больше не смей о твоем совратителе! — резко выкрикнула она и топнула ногою. И, после минутной паузы, прибавила уже много спокойнее: — А теперь ступай, твоя двоюродная сестра ждет тебя… К нам приехала Христина, она ждет тебя в молельне; она желала бы поговорить с тобою.

— Что надо от меня Христине? — недоумевала Клео, входя в знакомую черную комнату, которую она посещала лишь в самых редких случаях.

С траурной кушетки навстречу ей поднялась тонкая высокая фигура девушки, облеченная, по обыкновению, во все черное. Христина протянула ей руки, улыбаясь смущенной улыбкой.

— Напугала я тебя давеча, сестрица, уж ты прости меня непутевую. Бывает, случается это со мною. Вдруг накатит что-то, чему и сама не рада. Припадочная я, что будешь делать. На все Божья воля. Ну да теперь, слава Тебе, Господи, отлегло маленечко. Встала уж давно с постели, хожу. Скоро в обитель собираться стану, — роняла своим сухоньким, тягуче-пустым голосом Христина.

— В монастырь собираешься, говоришь, — заинтересовалась Клео и, присев на кушетку, посадила подле себя двоюродную сестру. — Ты — такая молодая, и вдруг в монастырь… Тяжело тебе там будет, Тинушка, — участливо говорила она.