Вакханка - Страница 20

— Бедная детка! Она тоже не спит. Боится грозы, вероятно… — подумала Орлова и, внезапно поддавшись охватившей ее волне нежности к дочери, решила успокоить, приласкать Клео. Счастливая предстоящим ей свиданием с любимым человеком, Анна Игнатьевна хотела пролить избыток нежности на свою хорошенькую девочку.

Она быстро, неслышно подошла к двери… Бесшумно открыла ее. Откинула портьеру и с внезапным криком ужаса отпрянула назад…

Клео лежала в объятиях Арнольда.

Прошла томительная минута, показавшаяся для этих троих людей бесконечностью, пока Орлова-старшая нашла в себе силы, глядя горящими глазами в лицо Арнольда, выдавить из своего горла:

— Вон! Сию же минуту вон из моего дома. Негодяй! — шипящим беззвучным шепотом произнесли ее губы, и она упала, лишившись чувств, в близстоявшее кресло.

Очнувшись, она увидела Клео, подававшую ей в стакане воду.

Глаза дочери без тени смущения смотрели на мать. Казалось, девушка совсем не чувствовала своей вины. Орлова с трудом привстала и оглядела комнату. Арнольда уже здесь не было. Он малодушно скрылся, предоставив разбираться в этой мучительной истории одним женщинам.

— Клео, — прошептала, окончательно приходя в себя, Анна Игнатьевна, — Клео, скажи мне, что это был сон, что мне пригрезился, померещился весь этот ужас…

Рыженькая девушка гордо запрокинула голову.

— Ничуть не бывало, мама, — произнесла она вполне твердым голосом, — ничуть не бывало! Макс действительно находился со мною здесь, потому что он любит меня… потому что мы любим друг друга, и вот уже месяц как я стала его любовницей, — с какою-то циничной прямотою закончила она.

Сердце Анны Игнатьевны сжалось. Это открытие было настолько ужасным, что совершенно лишало ее энергии и воли.

— Что же нам теперь делать? — прошептала она, совершенно сраженная.

— Что делать? — усмехнулась Клео. — Очень просто, мама: отдать меня ему. Ну да, отдать меня ему, повторяю. Ты его только что выгнала вон, а он слишком горд, чтобы снова вернуться. Я же не могу жить без него… Слышишь? Мы любим друг друга. Отдай меня ему, мама!

— Разве… разве… он хочет жениться на тебе?.. Он делал тебе предложение? — снова вырвалось беззвучно из груди женщины.

— При чем тут предложение? Я полюбила его, он меня… И нет таких уз, которые бы связали нас сильнее нашего свободного союза… Я еще слишком молода для того, чтобы думать о закрепощении себя в собственность, посредством законного брака, мужчины. У меня более крепкие узы, нежели брачный венец. Я молода, свежа, хороша собою. Макс не может не оценить эти мои качества, а раз оценив их, уже постарается сохранить их для себя, — нанося одну рану за другой в сердце матери, спокойно говорила Клео.

— Но он развратил тебя. Он — негодяй! Пойми! — с отчаянием и мукой почти выкрикнула последняя.

— Чем же он негодяй, мама? Тем, что он любил тебя прежде? А потом разлюбил и полюбил меня! Но разве сердцу можно заказать любить насильно? Ты умная женщина и поймешь, что силою ты не могла удержать подле себя Макса. А когда твои чары…

— Довольно! — неожиданно гневно воскликнула Орлова с приливом вдруг налетевшего на нее бешенства… — Довольно, говорят тебе, замолчи! Ты мерзкая, безнравственная девчонка, и я сумею переломить, обуздать тебя… Помни, я запрещаю тебе видеться с этим господином! Ты будешь теперь постоянно под моим надзором и шагу не сделаешь без меня… Я буду следить за тобою неотступно… и из моего дома ты не выйдешь иначе, как замуж, и не за этого негодяя, конечно, а за достойного и порядочного человека. Ты хорошо, надеюсь, поняла меня? — едва владея собою от бешенства, шептала внезапно охрипшим голосом Орлова-мать.

Орлова-дочь побледнела. Ее кошачьи глаза сверкнули угрозой и непримиримою ненавистью.

— Слышала… поняла… — произнесла она веско и тихо, — и приняла к сведению твои слова… Теперь и ты постарайся понять меня, мама. Видишь ли, я ничего не забываю и ничего не прощаю, да… И не постою ни перед чем в случае, если ты будешь разлучать меня с Максом. О, я сумею отомстить за себя, мама, берегись!

XIV

Началась пытка, настоящая пытка для обеих. Анна Игнатьевна не ограничилась одними угрозами. Она в буквальном смысле заперла на ключ Клео. Сказав прислуге, что барышня больна и не может выходить из комнаты, Орлова сама относила обед и завтрак дочери. Сама сопутствовала ей на прогулке в наемном экипаже или в автомобиле. Игнорируя полные ненависти и вражды взгляды дочери, взгляды затравленного волчонка, бросаемые на нее исподлобья Клео, Анна Игнатьевна, забыв весь прочий мир, отдалась уходу за своей «больной» дочерью. Теперь она не сомневалась, что страсть Клео к Арнольду была хронической болезнью, нездоровым явлением… Она чувствовала одно: ей необходимо спасти девочку от сетей Арнольда, недавняя страсть к которому у нее сменилась теперь жгучей ненавистью. Последний рискнул было заехать на Кирочную на следующее после рокового события утро. Его встретила расфранченная по своему обыкновению Нюша, задаренная и закупленная им.

— Что барышня? Здорова ли? — осведомился Арнольд.

— Ничего не известно, барин. А только из комнаты своей не выходят. Барыня с ими каждую минуту заняты. Только слышно, страсть как убиваются Клеопатра Львовна. Просили письмо к вам как-нибудь доставить. А от барыни наказ: не принимать вас ни под каким видом, — опуская смущенно глазки, заключила ловкая Нюша.

— Вот как, принимать не велено, — усмехнулся тот недоброй усмешкой. — Ну да, авось и без приемов как-нибудь справимся. Вот что, Нюша, хотите заработать двадцать пять рублей?